Он – единственный русский художник, чьи работы выставлялись и в Лувре, в Национальном центре искусства и культуры имени Помпиду, и в Музее современного искусства Парижа. В 1988-м Эрик Булатов был признан ЮНЕСКО лучшим художником года. Мастер говорит, что относится к такому положению дел не без иронии, между тем, он остается автором картин, которые пользуются неизменным успехом на ведущих аукционах.
Известия: Разве искусство не утратило во многом свои нравственные функции и не стало частью индустрии развлечений?
Булатов: Объективно судить о сегодняшнем искусстве мы не можем, ибо судим именно по тому, что нам показывают. Я не знаю, насколько это соответствует тому, что происходит в искусстве. Более того, я надеюсь, что это совсем не так. А о том, какое искусство сегодня, мы узнаем, может быть, лет через пятьдесят.
Известия: Грядущую победу на Западе массовой мещанской культуры предсказывал еще Герцен. Теперь она, похоже, окончательно одержала верх и в России.
Булатов: Она не может победить окончательно. Мы, конечно, живем не в эпоху Ренессанса, однако искусство не может погибнуть. Если это произойдет, человеческое существование станет бессмысленным. Искусство задает вопрос, который никто больше не задает: «Зачем человек?».
Интервью с академиком Эриком Булатовым в его парижской мастерской корреспондента «Известий» во Франции Юрия Коваленко. Октябрь 2010 г.
Один из основателей соц-арта — советского аналога поп-арта — продолжает создавать новые работы, в частности, со времен его последней крупной выставки в ГТГ в 2006 году уже накопилось достаточное количество произведений, чтобы показывать их отдельной выставкой. Самые знаменитые работы Булатова всегда сочетают безлюдный русский пейзаж, облачное небо и абсурдные надписи. Одна из его последних работ – монументальное полотно «Картина и зрители». Это парафраз «Явления Христа народу», знаковой картины для реалистического русского искусства.
Помимо работ соц-артовской тематики, ещё в своих ранних работах Булатов разработал теорию взаимодействия картины и пространства. В этих его произведениях заметно влияние Фалька. Сильный, своеобразный этап его творчества, неоцененный по достоинству в контексте истории искусства.
Работы Булатова постоянно выставляются на аукционные торги современного искусства. Так, на аукционе «Филипс» работа «Советский космос» ушла примерно за 1,6 млн долларов, еще два полотна на советскую тематику, в том числе «Революция — перестройка», были проданы по миллиону долларов за каждое, что сделало Булатова одним из самых дорогих современных русских художников.
Картины Эрика Булатов не просто точнейшая фиксация жизни нескольких поколений «этой страны», сделанная изнутри, прямо оттуда, из «того», ушедшего времени, сделанная так филигранно, попадающая в те самые болевые точки, что воспоминания оживают, будто ты почувствовал запахи прошлого. Например, Волхонка в детстве пахла карамелью «Раковые шейки», плывущей над Москвой-рекой с Красного Октября. Подъезд бабушкиного дома в Ростове-на-Дону пах чем-то дореволюционным, смешанным с икрой из «синеньких», а сама бабушка пахла тяжелыми, сладкими духами без названия, которые мне представлялись духами египетской Клеопатрой.
Эрик Булатов это умеет, и я уверена, что это работает, не только со мной. Можно расставить картины Эрика в хронологическом порядке – от прошлого, к настоящему. И вот восьмидесятые – запах душного, пыльного Дворца Культуры, под названием СССР, с облезающей позолотой и трескающейся гипсовой лепниной, готовой обвалится нам на голову.Серебристо-серые деревни, эти волшебные старухи, ткущие на деревянных станках цветастые половички, эти безголовые храмы, эти скрипящие деревянные мостовые… У Булатова за этот «запах прошлого» отвечают две совершенно Шукшинские картины – «Туман» и «Дорога».
Потом начинаются девяностые. Перестройка, гласность. Голубое небо свободы, сквозь ускользающую решетку.
Двухтысячные. Все эти игры в слова и в форму. Форма слова, слова формы, слава форме, формальные слова: ГДЕТУТ, КАКТУТ, ТАКВОТ, ТУТВОТ, ВОТВОТ, ВОТ, О! Это все про нашу жизнь.
Эрик Булатов пишет про освоение прошлого и свое место: как я — зритель, обыватель в Лувре и Третьяковской галерее? Где мое место – на стене или перед ней? Че это Мона Лиза на меня так смотрит, презирает? Ну хорошо, не вышло из меня Леонардо, но хоть поговорить о нем я могу с сознанием дела, ведь я – профессиональный потребитель Красоты. Оказывается, мое место перед картиной, тоже почетно. Спасибо и на этом.
Больше всего поражает, что этому человеку 81 год, а он все еще продолжает чувствовать болевые точки времени. Последняя картина на выставке называется «Наше время». Это о нас с вами, одиноких в толпе, которые уже спускаются в темноту, или поднимаются к свету, но все бегом, бегом, все на бегу, все мимо…
1992, 160х160.
«КАРТИНА УМЕРЛА. ДА ЗДРАВСТВУЕТ КАРТИНА. Лучше Булатова не скажешь.
И соответственнее Эрика Булатова тут просто никого и ничего нарочно не подберешь. И даже не выдумаешь. Эрик ходит напрямик: так привык. Как и свет ходит… С редким даром органической хрестоматийности, художественной выправки: стоит фронтально, ровно по центру. Органика его слита с его конструкцией, его картина строится по-леонардовски неоспоримо ясно и смерти дастся в последнюю очередь, исмертискусникам она – самая смерть и есть. И они действуют ресурсом. А как еще объяснить, что до выставки Булатова очередь дойдет (если еще дойдет) аж к концу 2006 года? Практически в нетях коллеги его держали 20 лет, считая с 1985, и столько же плюс еще пустяк, лет 7-8, мурыжили до того старшие т-щи, соцреалисты.» Всеволод Некрасов
Материалы с сайтов: wikipedia, liveinternet.ru, www.people.su
